Попара для болгарина.
Полукровкам всегда приходится нелегко, и не только в Хогвардсе. С одной стороны, они являются носителями сразу нескольких культур и языков, что обогащает их внутренний мир. Но с другой – практически в любом социуме они чужие среди своих. В большой степени это относится и к болгарскому обществу, в котором дух национализма достаточно высок. Впрочем, я не знаю хотя бы одной страны на Балканском полуострове, где бы было иначе.
О существовании больших болгарских диаспор за пределами Болгарии в социалистические времена мало кто догадывался. Пожалуй, исключением были жители городков Твърдица и Кортен из Сливенской области. С начала 60-ых годов 20 века между ними и молдавскими Твардицой и Кирютней достаточно регулярно проводился культурный обмен ансамблями и творческими коллективами. Участников этих групп, как правило, поселяли в частных домовладениях. Тогда же между многими семьями были установлены дружеские связи, которые поддерживаются и по сей день.
Но на общенациональном уровне Болгария узнала о своих стотысячных диаспорах в СССР лишь в 1989 году. Об этом незадолго до своего свержения объявил по центральному телевидению сам Тодор Живков. Он тогда выступил с инициативой и обещанием предоставить жилье и работу 10 тысячам болгарских семей из Бессарабии, сославшись на договоренность с Горбачевым. Позже выяснилось, что Живков намеревался поселить новоявленных граждан социалистической Болгарии в домах этнических турок, которые в результате так называемого Возродительного процесса массово покидали свои села и переезжали в Турцию. Последствия заселения оставленных ими домов выходцами из СССР даже сейчас трудно себе представить.
Тогда же Болгария впервые предоставила 50 стипендий в своих ВУЗах для этнических болгар Молдовы и Украины. Большинство студентов первой волны жили обособленно, создав свой небольшой социум. Это не означает, что мы не шли на контакт с болгарскими студентами, но, как правило, в общежитиях старались селиться только со выходцами из Союза. В университете и общежитии мы общались преимущественно на русском, за редкими исключениями. Одно из них – мои друзья Слава Богдев (Крепыш), Игорь Желязков (Рыжий) и его брат Саша, которые в общении между собой практически сразу перешли на литературный болгарский. Этот факт удивлял и даже раздражал окружающих нас болгар. Они никак не могли взять в толк, почему мы говорим между собой на русском, коль скоро называем себя болгарами, пусть и из Бессарабии.
Впрочем, этому есть логичное объяснение. В болгарских селах Бессарабии говорят на диалектном болгарском, образца начала 19 века. С тех пор литературный язык значительно эволюционировал. Например, вместо староболгарского «туй», что переводится как «это», сейчас в приличном обществе принято говорить «това». Буква «ф» во многих глаголах времен Ивана Вазова заменена на сочетание «х» и «в», и вместо «фърлям» (бросаю) в современной Болгарии пишут «хвърлям». Поэтому, общение на русском на первом этапе нашего студенчества было своего рода защитной реакцией на насмешки со стороны коллег и коренных жителей Софии – многих из них, как и большинство других столичан мира, отличает высокомерное поведение.
Не миновала сия чаша и одного из моих знакомых, назовем его для конспирации Бранимиром. Кстати, это вполне себе болгарское и сербское имя, которое можно перевести как «защитник мира». В свои 50 лет, большинство из которых он провел в Софии, он оброс защитной щетиной презрения к любым проявлениям ностальгии или умиления. В общении с партнерами по бизнесу его отличали твердость и даже резковатость, благо, он мог себе такое позволить.
С Бранимиром судьба меня свела в 1991 году. Мы оказались попутчиками в купе поезда Москва-София, который тогда проходил через Кишинев. Владея безупречным русским, он не упускал возможности отпустить колкость в адрес этого этноса. Вместе с русскими от него доставалось и тем, у кого схожий менталитет, а в их число попадают, по его мнению, и бессарабские болгары. Но вот однажды в его поведении произошел слом. Как-то раз я услышал от него невероятное – он заявил, что бессарабские болгары являются подлинными хранителями истинных традиций и культуры Болгарии. Причем он произнес эти слова в присутствии своих знакомых, которые еще несколько лет назад слышали от него совершенно обратное. Позже, когда тусовка в его конторе закончилась, я решил поинтересоваться о причинах столь резкой перемены. Далее я приведу его рассказ от первого лица:
«В конце 90-х мне нужно было съездить по делам на юг Молдовы. Там недавно открылась Свободная экономическая зона и мы с партнерами решили проверить условия на месте. Как это у вас часто бывает, приличной гостинцы там не было и нас расселили по семьям. Сначала меня очень удивило то, как к нам относятся хозяева дома. Нам без перерыва улыбались и были искренне рады, хотя, надо признаться, сначала я это воспринял как лебезение. Когда хозяева накрыли стол, я с ухмылкой посмотрел на мелко нарезанный салат, борщ и котлеты с макаронами. Также удивило, что вино у вас принято пить залпом из 100 граммового стаканчика, а не глотками как в Болгарии. Про ваш болгарский с сильной примесью русских слов я лучше промолчу.
Утром меня позвали на завтрак. Ты же знаешь, что в Болгарии завтрак – это кофе, сок и сигарета, а детям делают сандвичи и дают кислое молоко. Есть мне не хотелось, но так же не хотелось обижать хозяев дома отказом, они и так накануне достаточно от меня натерпелись. Я сел за стол и тут мне принесли то, что перевернуло все мое отношение к бессарабским болгарам. Бабушка Мария, мама хозяина дома, положила передо мной глубокую миску попары. В предыдущий раз я ел попару более 40 лет назад, в горной деревушке в Родопах, куда меня летом на месяц отправляли к бабушке.
Вал эмоций и воспоминаний сдавил мне горло. Я извинился и выскочил из-за стола. Забежав за угол дома, я разревелся как пацан после первой проигранной драки, и, поверь, это были мои первые слезы после ухода родителей. Пять минут спустя я нашел в себе силы вернуться к трапезе, но красные глаза выдали меня с потрохами. Хозяева переполошились и засыпали меня вопросами. Лишь бабушка Мария молча подошла, перекрестила и поцеловала в лоб. Прости, Барбов, но больше я тебе ничего не скажу.»
Попара (ударение на втором слоге). Это блюдо в детстве ел каждый житель Болгарии, кому сегодня за 40 и более. Ее как готовили дома, так и подавали в детских садах на завтрак. В 80-ые ситуация несколько изменилась и попара почти исчезла из рациона среднестатистического болгарина. Однако, в последние годы о ней опять вспомнили, но не по причине стремления отдать дань истории. Тяжелое экономическое положение в стране и обнищание многих болгар, в первую очередь, пенсионеров, вынудило их сделать попару и бутерброды с дешевой лютеницей основой своего пропитания.
Делается попара просто. Подсохший домашний хлеб нарезается на куски, после чего он укладывается в глубокую глиняную миску. К хлебу добавляется раскрошенная вилкой брынза и немного сливочного масла. Все заливается стаканом сладкого травяного чая, например, ромашкового или липового. Производными являются или обычный кипяток, или горячее молоко. Жидкость должна дойти до 2/3 высоты хлеба в миске, которая накрывается крышкой на несколько минут. Едят попару ложкой
Да, для многих это блюдо не покажется чем-то особенным. Наверное, так оно и есть. Впрочем, в пустой гречке, мамалыге или же в классической пицце «Маргарита» изысканности и прочих признаков высокой кухни не больше, чем в попаре. Но дело ведь не в самой еде, а в символах и воспоминаниях, которые то или иное блюдо несет каждому из нас, не правда ли?
Источник : https://alex-barbov.livejournal.com/38320.html