Бразильская сага о бесарабцах.

Стали поступать первые сведения о судьбе бессарабских эмигрантов в Бразилию, описанные потомком наших земляков Косиковым и анализируемые историком И.Ф. Грек.Одна из упомянутых в очерке Елена Делик является женой Дмитрия Кавлак из Тараклии

Политическая и геополитическая причины эмиграции. Они записаны в той части Анкеты, где говорится о том, чем руководствовался Георгий Николаевич Делик, осуществляя эмиграцию на латино-американский континент. Цитирую: «Преди войната (Първата световна война – И. Г.) хората живеят добре, реколтата от пшеница е богата, никога не липсва хлаб и вино, което топли телата през дългите зими»; «След края на Първата световна война животът става много труден, безброй са жертвите по фронтовете. Наложеният от румънците режим е безмилостен, има недостиг на храна, плъзват болести»; «Румънските войници влизаха в нашите къщи, въоръжени с пушки и щикове, и отнасяха всичко, каквото видят: кожуси от овча кожа, провизии на семейството, запасите от зърно, домашни животни и птици и никой не можеше да ги спре, защото казваха, че са изпратени от правителството, но ние се съмнявахме в това!»; «Дядо казваше, че не е отгледал синове за да ходят на фронта, защото знаеше какво представлява войната».
Это цитаты из записи устного рассказа Елены Николаевны Делик-Кавлак. Когда она уезжала из Гюлмяна, ей было 7 лет, поэтому ее рассказ – это детские воспоминания, но и сохранившиеся в ее памяти рассказы родителей, дедушки и бабушки. На них нет никакого влияния научных исследований историков. Но ее рассказ абсолютно коррегирует с работами ученых-историков! Более того, ее оценка Первой мировой войны имеет чисто семейную историю. Я составил и опубликовал на сайте Группы «Гюльмен-Дюльмен- Яровое» Список гюлмянцев – участников Первой мировой войны и в нем есть Делик Николай Георгиевич, которому в 1917 г., когда он был на фронте, было 19 лет! Кстати, участником той войны был и Николай Димитриевич Узун, будущий свекор его сестры Елены.
О положении бессарабских болгар и гагаузов в годы румынской оккупации и об отношении к ним румынских властей есть многочисленная литература, в том числе последних десятилетий, изданная в Болгарии, Молдове и Украине. Здесь укажу только на работу «Българите от Украйна и Молдова: минало и настояще. – София, 1993», авторами которой являются И. Грек и Н. Червенков. Ее использовал Ж. Косиков при написании и издании 1-го тома истории бессарабских болгар и гагаузов. Соглашаясь с Еленой Николаевной в том, что тяжелое социально-экономическое положении семьи деда было результатом незаконного, умышленного и насильственного изъятия его имущества, проводимого румынскими властями, я добавлю, что сама эмиграция происходила в постигший в 1925–1927 гг. Буджак неурожай и голод. Он не исследован, замалчивается, а мой отец характеризовал его как более тяжелый, чем тот, что был в 1946–1947 гг.
Отношение к православной вере и русской церкви. Приведу вначале цитаты из текста Анкеты: «Семейството изповядва руската православна вяра. Всяка неделя ходят на църква. Ако са възпрепятствани, отива поне един от семейството и докато не се върне, никой дори вода не може да пие, защото той е в храма с молитва Бог да закрили всички». «Заради отдалеченността от Сао Пауло, православния священик идва два пъти годишно в Бализа, радушно приет в дома на Йеремия Последник». «Баба беше много религиозна, четеше Светата Библия на руски език и събираше децата да ги наставлява, учеше ги да се молят. По едно време баптистската църква започна да привлича заселниците и да ги покръства, сред тях нямаше католици, всички бяха православни. Възможно е като се събираха с пасторите да четат Библията сами да са решили да се покръстят. Не знам, но по това време започна покръстването и приемането на баптизма в колонията». Первая цитата раскрывает верность русской православной вере и строгое следование ее канонам в день, когда в Гюлмянской церкви проводилась служба и подчеркивается, что если только один из семьи пошел в церковь, все остальные дожидаются его возвращения и не позволяют себе даже воды выпить, ибо все считают, что они также находятся в храме Божьем! Елена Делик (Кавлак) посчитала нужным подчеркнуть факт приверженности семьи Георгия Делик именно русской православной церкви, хотя она по молодости лет могла смутно запомнить церковную жизнь в Гюлмяне уже в румынское время. Однако и тогда в Свято-Георгиевском приходе села священником был Алексей Марков, который был назначен главой местной церкви еще в 1883 г. и оставался в ней до 1929 г. Алексею Маркову не было необходимости что-то принципиально менять в исполнении церковных треб. В том числе он продолжат вести церковную службу на церковно-славянском языке, понятном прихожанам.
Вторая цитата свидетельствует о том, в каких трудных условиях первых лет проживания в Бразилии православным болгарам и гагаузам приходилось блюсти верность русской православной вере. Но особо ценна для нас третья приведенная цитата. Тем, что, во-первых, обучение православной вере в условиях Бразилии переместилось в домашних условиях и легло на плечи, в данном случае, бабушки Зины, знающая русскую грамоту и взявшая с собой в эмиграцию Библию на русском языке. Знание ею русского языка связано с тем, что при Свято-Георгиевской церкви Гюлмяна была открыта школа для девочек, в ней преподавали отец Алексей Марков и одна из его дочерей. Во-вторых, эта цитата интересна и тем, что в ней в нескольких предложениях показан процесс проникновения баптизма протестантского происхождения в среду ортодоксальных православных болгар и гагаузов в Бразилии. При этом известно, что еще в конце XIX в. различные сектантские течения в Бессарабии, в том числе и баптистское, безуспешно пытались распространить свое влияние и на бессарабских болгар и гагаузов, и у них ничего не получилось. Конечно, русская православная церковь за рубежом, несмотря на раскол, предпринимала шаги по обеспечению православных эмигрантов Бразилии церковно-религиозным обслуживанием (строила православные храмы, направляла в них православных священников), но, видимо, ее финансовые и кадровые ресурсы уступали таковым и целеустремленности баптистской церкви в Бразилии.
Национально-культурные проблемы бессарабской болгарской эмиграции. О них говорится в пересказе Жорже Косиковым сказанного ему Еленой Делик: «Малко от членовете на семейство Делик знаят български език. Дядо Николай забранява, той смята, че щом за в Бразилия, ще говорят «по бразилски». Затова знаят само няколко народни песни и «Отче Наш». Единствено анкетираната Елена говори и разбира български език, без да пише, понеже не е ходила на училище. Тя разговаря със сънародниците, които и идват на гости на български, гагаузски или руски език, поддържа и кулинарните традиции, приготвя гушки с лозови или зелени листа. «И пача! Боже научих и дъщерите, по-големите внучки и те знаят как се прави! Също, каша, борш, кисели краставички. Когато в Европа правят кисели краставички, слагат една подправка, казва се копър. Синът ми Жорже много обича милина.
Когато бях малка, бабите ни пееха песни, като «Га, га Ганка»:
«Га, га, Ганка, къде уди Ганка?
У бабине на гости, ко ти даде баба?
Орехи, кравайчи, в сандъчи бобчи
Фррр! На таваня копчи!».
Совсем небольшой сюжет, а как о многом он говорит! Потомки первых эмигрантов из Гюлмяна в Бразилию не знают болгарского языка. Можно ли осуждать Николая Георгиевича Делика за то, что он запрещал говорить на родном языке всем домашним? Как мне представляется, он понимал, что возвращение к себе на малую родину, в буджакский Гюлмян, невозможно. Ведь румынские власти фактически заставили семью отца покинуть Бессарабию, которую они хотели освободить от инородцев – болгар, гагаузов, русских, украинцев, немцев. Бухарест запрещал переселяться в Латинскую Америку романоязычному населению края. Поэтому у Николая было понимание необходимости как можно быстрее интегрироваться в португальскую языковую среду Бразилии. Помещенная вслед за Анкетой статья о его сыне, журналисте, адвокате и общественном деятеле Николае Николаевиче Делик (1929 – 1980 гг.) свидетельствует об успешном интегрировании фамилии в бразильскую среду обитания. В оправдание Н. Г. Делик могу сказать, что когда в начале 1990-х годов в Молдове обсуждался вопрос о переводе на обучения на родной язык в селах с компактным болгарским населением, в которых и контингент учащихся болгарский, против этого выступили именно болгары на местах. Они требовали сохранить обучение на русском языке, заявляя, что болгарский язык они и так знают, и с ним болгарской молодежи путь закрыт в учебные заведения Российской Федерации.
Болгарский язык знала только Елена Николаевна Делик, которая родилась в Гюлмяне, росла в условиях болгарских народных традиций, с детства впитала в себе любовь к родному языку, что не помешало ей знать и другие языки, в том числе и русский. Самое важное, что она сохранила и передала потомкам фамилии Делик в Бразилии – это традиционную болгарскую кухню и детские народные стишки! Я сам вырос на «Бабо, дай огънчи!» и «Га, га, Ганка, къде худи Ганка?».
Завершая анализ указанной Анкеты, хотел бы еще раз поблагодарить Жоржа Косикова и Майю Даскалову! Я с нетерпением ожидаю выхода в свет второго его тома о болгарах и гагаузах Бессарабии в Бразилии на болгарском языке.