Капкан судьбы. Часть 4

+1
Голосов: 1

824

Капкан судьбы. Часть 4


Футбольный король

Для Стёпы Стоянова футбол был тем ключиком, которым он открывал все двери. В школе ему прощали пропуски занятий, не выученные уроки, участие в драках, которые всегда возникали в товарищеских матчах между классами.
Еще в начальных классах он попал в будущую, звёздную команду, которую создавал из тараклийских, талантливых парнишек его однофамилец Пётр Иванович Стоянов. Затем, после школы Степан играл и за техникум, в котором он учился на электрика, и за сборную Тараклии, и за юношескую сборную Молдавии. Наконец, в армии, в подмосковных Мытищах- за местный, армейский клуб. Вместе с этим, он был личным шофёром командира полка - большим фанатом ЦСКА и который был знаком со всеми заметными руководителями клуба, тренерами и игроками.
Полковник Цыганков сразу заприметил смышлёного и способного парня и обещал, что после окончания срочной службы, он устроит Стёпе просмотр в ЦСКА, но при одном условии- если он станет его зятем. У полковника была чудесная дочь, нравилась Стёпе и русской красотой, и весёлым нравом, но в качестве её мужа и зятя её властного отца, он себя не представлял. К тому же, они с Катей договорились, что после армии и окончания ею пединститута, они поженятся.
Упрямый полковник часто находил повод, чтобы этот расторопный шофёр и талантливый футболист бывал у них на всевозможных, семейных гулянках, и чтобы дочь Светлана привыкла к бойкому молдаванину. Света, хорошо зная характер отца, дружески относилась к Стёпе, но тоже имела свои планы на московскую, столичную жизнь. Командир полка об этом догадывался, но веря в то, что Степан заиграет в ЦСКА, можно будет дочкины планы увязать со своими. Выйдя в отставку, полковник надеялся войти в состав руководства клуба.
Однако Горбачёв со своей перестройкой стал рушить Советский Союз и начал это с его основы- с армии. Естественно, что часть более смелых и решительных офицеров стала готовить план силового отстранения от власти ставропольского «комбайнёра». Но спецорганы были уже в подчинении главного идеолога перестройки –Яковлева, заговор был раскрыт еще в зародыше и начались зачистки, отставки и посадки. Полковник Цыганков был снят с должности, и у Стёпы появился новый начальник - хохол и великий бабник. Степан еле дождался дембеля и с облегчением покинул Подмосковье, где уже начинались странные безобразия, и ни о какой футбольной карьере не могло идти речи.
Через год после демобилизации Стёпа с Катей стали готовиться к свадьбе. Решили играть её на улице в огромной, военной палатке, которую жених привёз из Болграда. Планировали стол на двести гостей, но в итоге набралось в два раза больше. Кроме тараклийских и кубейских родственников, откуда была родом Стёпина мама, понаехали студенческие друзья Кати, футбольные Стёпы и после танцев - вся тараклийская молодёжь. Свадьба вершилась не только в палатке, но и вокруг неё и даже в соседских дворах.
Утром, еще не протрезвевшие гости стали возить в огородной каручке Стёпиных родителей не только по ихней улице, но и по соседним. Бедные родители! Хорошо, что они были люди по натуре общительные и мирились со своей ролью-героев народного, импровизированного карнавала.
Катины родители были старше и более сдержанными. Но зять им нравился давно, как и его родители. Они, конечно, знали их тоже: во –первых с одной улицы, а во-вторых сват был заведующим колхозным ТОКом, а сватя-продавцом в раймаге. Катин отец был колхозным шофёром, а мать – бухгалтером в правлении.
Решили, что временно молодые поживут у Кочевых, пока построят свой дом, потому что у Стояновых еще два сына.
Но Катю распределили в Конгаз, и пришлось там снимать квартиру. Стёпа устроился электриком в колхозе, а по воскресеньям играл за футбольную команду из Кирсово. Через три года они планировали вернуться в Тараклию и строиться.

Поход волонтёров

Но надвинулась большая беда: стала распадаться большая, советская страна и основным орудием для её слома подобрали национализм. Сначала были только разговоры о культурных ценностях, о сохранении местного языка, обычаев, затем начались манифестации, митинги, демонстрации…
Также всё происходило и в Молдавской ССР, и в конечном итоге, был срочно принят провокационных закон о функционировании языков, который послужил началом гражданского раздрая.
Некоторое время Стёпа и Катя, проживая в чужом селе, сторонились проявлять какое-либо отношение к политическим акциям, далёкие от их профессиональных обязанностей. К тому же Катя уже готовилась стать мамой.
Но когда в Кишиневе был объявлен «поход волонтёров» для «наведения конституционного порядка» в южных районах в связи с объявлением о создании Гагаузской республики, как нового члена Советского Союза, дело приняло тревожный характер. Все видели по телевизору, что творилось в Азербайджане и не было сомнений, что здесь готовилось то же самое…
В гагаузских сёлах стали формироваться отряды самообороны и устраиваться блок-посты. Целую неделю Стёпа вместе с другими мужчинами Конгаза дежурили на подступах Комрата и Чадыр-Лунги. В Чадыр-Лунге оборону возглавил, как ни странно, директор местного Дома культуры.
Прервав свою учебу в Кишиневском Институте Искусств и вернувшись в ночь на 25 октября 1990 г. в Чадыр-Лунгу,,он со своими единомышленниками сразу же приступил к созданию отрядов самообороны при Чадыр-Лунгском районном ДК, где он тогда еще работал директором ДК. Полуночной звонок на его рабочий телефон от ведущей программы ТСН общесоюзного первого телеканала диктора Татьяной Митковой, застал директора за инструктажем очередной смены постов самообороны и изготовлением средств защиты. В свойственной ему манере, без бумажек и заранее заготовленных шаблонов, директор ДК выложил общесоюзному зрителю, самую правдивую картину того момента противостояния, в надежде прервать информационную блокаду. Он сделал обращение ко всем землякам, где бы они не находились, вернуться в Гагаузию, и встать на ее защиту, а местному мужскому населению собраться в штабах самообороны для отражения нависшей опасности. После данной ТВ передачи, с Т.Митковой договорились ежедневно встречаться в прямом эфире, но это была первая и последняя передача, т.к. той же ночью вся информационная связь гагаузского региона с внешним миром, была заблокирована тогдашними властями Молдовы. Наступила полная телефонная и информационная блокада и приходилось ухищряясь, выходить на связь по высокочастотной специальной ж/д связи и посредством связи приграничных украинских городов Болград, Рени, Тарутино и др.
Приходилось идти на всякие ухищрения. лишь бы ввести в заблуждение неприятеля и посеять среди них хаос и страх. Вечером 26 октября, получив от одного из офицеров Комратской милиции секретные коды связи МВД, директор ДК, в считанные часы, переродившегося в военного командира, стал обзванивать соседние молдавские райотделы полиции, представляясь оперативным дежурным одного из штабов МВД (благо пригодились неплохое знание со школьной скамьи молдавского языка) ,с целью выяснения картины передвижений ихнего личного состава в сторону Чадыра , количества техники и волонтеров с каждого направления, их дезориентации и ввода в заблуждение, собрав нужную информацию у соседних райотделов полиции: Бессарабского, Кагульского, Кантемирского, Чимишлийского, Леовского Тараклийского. Были даны ложные командные поручения на отвод своих формирований к местам постоянной дислокации. Сколько путаницы и хаоса было в ту ночь в полицейских рядах "доблестного" И.Косташа, сколько начальничьих голов позже полетело с должностей !
Одним наскоком у «волонтёров» ничего не вышло, и их эпопея перешла в длительное позорное "стояние" у границ непокорной Гагаузской республики.
Затем последовал не менее позорный их отход...,но это было потом, а 26 октября к блокадной Гагаузии стали на помощь прорываться отряды добровольцев из Приднестровья, а чуть позже к нам пришли десантники Болградской дивизии ВДВ генерала Востротина и подразделения ВВ СССР, под командованием генерала Шаталина, которые и поставили точку в этом противостоянии.
Стёпа с детства знал гагаузский язык, потому что первые годы после рождения, они с матерью часто гостили в Кубее, где она оставляла маленького Стёпу у бабушки, пока его устроили в садик. Бабушка русский почти не знала и говорила с внуком на гагаузском. Теперь живя в Конгазе, учась в Светлом, где в общежитии тоже жил с ребятами из Казаклии, играя в футбол- его знали во всех районах Буджака и он был своим, как в болгарских, так и в гагаузских сёлах. Ему доверяли разруливать всякие стычки, возникающие между историческими земляками.
В те, военные дни, Стёпу определили в мобильную группу, которая на уазике разъезжала по дорогам и полям с целью предотвратить просачивание диверсионных групп. Технология создания «горячих точек» уже была известна даже по телевизору.
Тогда впервые, после Второй мировой войны, тараклийцы увидели танки, которые были выдвинуты из Болграда и заняли позиции на окраине. Стали прибывать отряды мужчин из болгарских и гагаузских сёл Украины. Пока их сдерживали на границе местные начальники, но обстановка накалилась до предела. Чувствовалось. что руководят этой операцией опытные специалисты по разжиганию гражданской войны. Но не исключено, что со стороны молдавских «волонтёров»-студентов и милиции тоже был тайный саботаж и всё закончилось под Вулканештами разводом сторон.
На следующий день в Болграде – исторической столице балканских переселенцев состоялся стихийный митинг, где со слезами на глазах делились своими переживаниями жительницы из гагаузских сёл Молдавии, бежавшие с детьми к родственникам на Украину. Через двести лет потомки балканских переселенцев вновь ощутили то, что пережили их предки: они вновь оказались в чужих державах и с неясным будущим перед пастью ненасытных душманов.
Однако « волонтёров» случившаяся развязка не устраивала и она двинулись в Кантемирский район, где сумасшедшая нацистка Л. Лари призывала их очистить Молдову от чужаков. Стёпа с мобильной группой получает задание полевыми дорогами пробираться в Кантемирский район и организовать там местных мужиков. Болгарское население уже было на грани паники: в селе Конгазчике был забит тракторист за разговор с акцентом. Но Стёпиной группе вовремя удалось мобилизовать местных парней и мужчин. Были выставлены блок-посты, а женщины, опять же по древней, балканской традиции приготовились с детьми бежать в ближайший лес.
Вот таким образом утверждалась «независимая Молдова».
Но одна беда сменилась другой: началась ликвидация колхозов и с ними всей социально-экономической жизни. Закрывались одно за другим предприятия. Массовая безработица породила исход в Москву. Стёпа и Катя перебираются в Тараклию, но повсеместные задержки зарплат вынуждают Степана тоже уехать в Москву.

Москва

Стёпу в Москву зазвал его одноклассник, сосед и друг с детства Иван Мечков, который пристроил его на складах сети «Эльдорадо». Но работа такая энергичному Стёпе совсем не понравилась, и он с другими тараклийцами стал работать на даче у одного профессора. Этот ученый человек ничего не смыслил в бытовых и, тем более, хозяйственных делах. Через некоторое время он отметил смышлёность, расторопность Степана и стал ему доверять снабженческие операции. Постепенно Стёпа стал усваивать и осваивать рынки, технологии, связи. Знакомые профессора стали выстраиваться в очередь на ремонт и строительство. Так возникла мысль комплектовать бригады из Тараклии и трудоустраивать их по дачам. Не всегда это получалось удачно, но со временем он, как говорится, набил глаз и во многих случаях – буквально.
Затем поступило заманчивое предложение в Москву, где на стройке прорабом был знакомый, тараклийский стройинженер. Вначале всё шло хорошо, но через некоторое время на стройку «наложила глаз» местная, московская банда, «крышуемая» милицейским начальством. Рабочих стали грабить с помощью режима прописки, облав и прямого насилия. Тогда Стёпа вступает в сговор с одной чеченской группировкой, которая арендовала товарные склады, в которых проживали его рабочие. Чеченцам тоже было выгодно не платить специальной охране складов, и они согласились проучить местную шпану.
В тот день Стёпа объявил рабочим, что будет выдавать зарплату в бытовке на двадцатом этаже, где они и работали. Об этом, тут же. были извещены бандиты и к концу дня они объявились на трёх джипах. Когда рабочие собрались в бытовке, сооруженной из фанерных листов, для получения зарплаты, бандиты встали у двери и потребовали выплаты «дани», составляющей половину всех денег. Но Стёпа объявил, что выплата отменяется из-за того, что в бухгалтерии не оказалось нужной суммы. Бандиты, разумеется. не поверили и обещали запереть дверь, облить бытовку бензином и поджечь…
Началась потасовка, потом выстрелы и бандиты заперли рабочих в бытовке. Но в это время чеченцы подожгли первый джип и часть бандитов кинулась спасать свои машины. Возле бытовки оставалось пятеро, и на них напала другая группа чеченцев. Кавказцы разбили дверь бытовки и вместе с рабочими стали избивать москвичей, окружая их. Одни из бандитов, чтобы вырваться из окружения, рискнул перебежать по доске над лифтовой шахтой. Но он был достаточно грузен, а доска трухлявой…Душераздирающий, звериный вой огласил стройку, где работало около двух тысяч гастарбайтеров со всей Евроазии.
Мгновенно все участники драки разбежались…скоро сюда прибудут омоновцы.
Чеченцы в тот же вечер посадили Степана в самолёт, и он улетел в Болгарию. У него к тому моменту уже был болгарский паспорт.
Для кавказских спекулянтов, хранивших с свой товар на складах, где жили молдавские рабочие, Степан был ценным кадром, потому что он исполнял роль талмача в сношениях с турецкими торговцами. Последние спешили использовать крушение Советского Союза для захвата рынков Восточной Европы и, особенно, Балкан, где проживала турецкая диаспора.
В эту грандиозную, товарную экспансию с энтузиазмом включились бывшие советские граждане из энергичных людей. «Челноки» фактически возносили провинциальную, малоазийскую страну в нового гегемона, разгребая все склады с залежавшимся товаром и стимулируя производство ширпотреба в гигантских масштабах.
Для продвижения своих коммерческих планов, турки вербовали прежде всего близких по языку азербайджанцев и по вере-дагестанцев и чеченцев.
Последние, прежде всего, использовались, как боевые группы, обеспечивающие бесперебойное движение челночных, автобусных караванов и устроение всевозможных «крыш» на базарах. По этой причине у, знакомых Стёпе, чеченцев имелся надёжный коридор на Балканы, по которому в нужный момент они переправляли своих людей в случае осложнений с правоохранительными органами Российской федерации.
Так и теперь, Степан вместе с Асланом, который спалил джип бандитов, летели в Софию.
Там их встретили двое джигитов, но одетые по последней, европейской моде и были больше похожи на манекенщиков, чем на головорезов. А в том, что они именно таковые, Степан убедился, вслушиваясь в их турецкий разговор, пока их везли к македонской границе. Там произошла «смена караула», Аслана увели, и далее по Македонии Степана везла другая пара моджахедов и, говорящая на незнакомом языке. На границе с Сербией Степана переодели в сельскую одежду, отобрали паспорт и он расстался со своими провожатыми. Дальше Степана горными тропами в сопровождении местных пастухов перевели в Косово-албанский анклав, который уже готовили к отделению от Сербии.
Наконец, утомленного Степана доставили в какое-то селение и прямо с гор к местному старосте. Проводники о чём-то переговорили с ним и вернулись в горы. Сразу за ними к старосте подъехали какие-то местные типы и устроили перебранку. Тут, до смутного от усталости, сознания Степана дошло, что их разговор он почти понимает, в отличие от проводников.
Когда староста, наругавшись и спровадив настырных односельчан, попробовал начать разговор на сербском, то Степан стал отвечать на болгарском и староста был приятно озадачен. А когда «пленный русский» рассказал ему о своём родном крае, о Бессарабии, то совсем расположил главу селения. Оказывается, в Косово, также как в Бессарабии и на таких же правах живут такие же люди, которых принимают за своих и сербы, и македонцы, и болгары и даже румыны с боснийцами. Но себя они называют «горанами» или «нашенци». Правда, они мусульмане, но приняли ислам не от турок, а гораздо раньше от арабских ходж.
Староста, бывший учитель географии, закончил Белградский университет. Несколько раз к нему пытались пройти на приём, но он никого не пускал. Разговор со Степаном его интересовал гораздо больше и, особенно, положение в России.
Местные горане, зажатые между радикальными албанцами и сербскими националистами должны были выкручиваться самыми замысловатыми способами. И, вот теперь, старосте доставили человека, которого он должен пристроить в селе. Отказать староста никак не мог- албанские боевики были уже негласными, тутошными жандармами.

Новый друг

Алмир Кучлар, староста села Рестелица был глубоко озадачен. Боевики подпольной албанской «Армии освобождения Косово» привезли, практически, пленного русского и приказали его «пристроить». Это означало, что боевики намереваются русского продать в вербовочный центр, тайно организованный американской, частной организацией. По всем признакам в Югославии готовилась большая война наподобие той, что они устроили на Кавказе.
Уже несколько лет в Косово на полицейских и пограничников нападают албанские, боевые группы. И хотя, в перестрелке погибают, в основном, нападающие - последние не унимаются. И всё это возникло не на пустом месте. Много лет албанский косовар Ибрагим Ругова проповедует ненасильственное сопротивление сначала югославской, а теперь уже сербской власти и полное игнорирование сербских жителей края. Албанцы посещают только «свои» магазины, рестораны, праздники, а раз в году происходит, как бы, театрализованное представление в виде военного парада албанской армии. В этот день со всего Косово съезжается молодёжь в место назначения мероприятия. Там тысячи парней и даже девушек одевают военную форму и с автоматами маршируют под бравурные мелодии оркестра. После парада самодеятельные, местные артисты играют одну и ту же «эпическую» сцену: в албанскую деревню врываются солдаты югославской армии и начинают свои издевательства над местными жителями. В кульминационный момент на передний план выходит старый, белобородый старец и выхватывает, спрятанный огромный нож. Он смело атакует солдат и они разбегаются под громкое ликование возбужденных зрителей.
Но югославские и сербские власти по какой-то странной причине не предпринимали никаких мер, чтобы прекратить это военизированное, провокационное безобразие. Было похоже, что в самом руководстве Югославии готовилось то же, что и в Советском Союзе, а главную, ударную силу против полицейских формировали из контрабандистов, уголовников, религиозных фанатов и националистов местного, албанского большинства, считавшего Косово уже своей землей. Хотя древние православные монастыри Косово красноречиво указывали на то, что еще сто лет назад всё было по-другому.
А теперь служащие сербы и даже сельские крестьяне стали покидать свои родные места, переселяясь в Македонию или Черногорию.
Совсем в двусмысленную ситуацию попали болгары- горане, разделенные горными хребтами планины Шар между Албанией, Косово и Македонией. Пока был жив Броз Тито никаких межэтнических стычек не было, а граница с Албанией, практически, была открытой, потому что югославский «Сталин» понадеялся мирным путем включить и Албанию с югославскую федерацию. Переселившиеся во время войны, албанские беженцы по его разумению должны были сыграть роль посредников в этой политической акции. Однако всё вышло с точностью до наоборот, и теперь уже, разросшееся до полутора миллионов, албанское население Косово считает сербов насильниками и чужаками на своей родине. Такая, вот, мрачная историческая ирония.
У болгар-горан тоже драматическая судьба. Они были потомками богомилов из Западной Македонии и были вынуждены покинуть родные места после того, как в Болгарском Царстве стали насаждать христианство «греческого образца»: с церквями, попами, библией.
Но перебравшись в горные районы планины, они попадают под религиозный натиск арабских миссионеров, албанских ходж и османских «цивилизаторов». Горане стали мусульманами и последние христиане умирали или покидали Косово в начале двадцатого века. Югославская власть была терпима ко всем религиозным особенностям населения большой , пёстрой страны, и горане жили общей жизнью социалистического государства: молодёжь уезжала в города и чужие страны, но благодаря патриархальному еще положению местных женщин, они выходили замуж рано, рожали много, то местная болгарская жизнь сохраняла свои характерные, народные черты. В Болгарии об этих своих соплеменников никто ничего не знал и не интересовался.
Алмир предложил Стёпе перейти в другую комнату, пока он разберётся с посетителями, которых, как специально, набралось больше, чем когда-либо. Как это характерно для болгарской народности, её меньше всего интересовали институты местного самоуправления, которые всегда были чужеродными: османскими, югославскими, сербскими… И почти всегда в болгарских сёлах старостами были кто угодно, только не свои, местные. Сама должность старосты предполагает некую отчужденность и ряд насильственных мер. Никто против своих не желал выглядеть душманом. Но как только в Косово повеяло албанским сепаратизмом и появились признаки нового «гегемона», жители Рестелицы мгновенно отреагировали, избрав впервые в истории, своего учителя Алмира Кучлара.
Хотя он уже готовился к пенсии, но поддавшись общему настроению земляков, согласился на свою голову и теперь отступать было некуда. Обозначилось явное двоевластие и как-то надо было выкручиваться.
Алмир учился в Белграде и там же стал знакомиться со своими соплеменниками из других краёв Югославии и Болгарии. Это позволило ему преодолеть замкнутый характер горца, он выучил литературный, болгарский язык и чувствовал уже себя представителем большого народа со славным прошлым. Это несколько осложнило его отношения с сербскими однокурсниками, потому что специальность у них была: география и история. И, вот, лекции по истории часто превращались в ожесточенные, полемические сражения, а вся студенческая жизнь наполнилась двусмысленностями и необходимостью жить двойной жизнью. Это обстоятельство, однако, выработало у него уникальные дипломатические навыки, которые в нынешних условиях ему пригодились.
Разобравшись с посетителями, Алмир осознал, что его косовский пленник уже много часов взаперти и наверняка, несколько суток не ел. Но появляться с ним домой или в публичное место было категорически запрещено «ночной властью».
Алмир сбегал в небольшую лавку, купил хлеба, колбасы, сыра и когда вошёл в комнату, где должен был сидеть «пленный русский», тот спал, сложив ряд все стулья.
Староста смекнул, что усталость повалила пленника сильнее, чем голод. Он стал неспешно нарезать хлеб , колбасу, брынзу. Разложил их на тарелки, специально приготовленные для особых случаев и гостей. Видимо, запах колбасы сделал своё дело, и пленник открыл глаза. Потом неловко приподнялся и вопросительно посмотрел на старосту.
- Давай сначала закусим, а потом начнем разбираться в твоей истории.
Некоторое время жевали молча. Наконец, староста спросил:
- Расскажи, что с тобой произошло.
Нехотя , общими фразами, Степан изложил случившееся.
- А где твой товарищ разделился с тобой?
- Еще в Болгарии. Он ушёл вместе с водителем на таможне…Потом в машину сел другой водитель и сопровождающие.
-Они разговаривали по-албански?
- Наверное. Я не понимал.
- А потом?
- Потом, как я понял, на другой границе меня вывели, заставили переодеться и повели через лес и горы…
-Документы?
- Забрали…болгарский паспорт.
- Ясно.
-Не совсем…
- Тебя продали.
- В смысле?
- На границе с Югославией тебя продали албанским контрабандистам. В Македонии у них везде на границе свои люди.
- А кому же они меня продали?
- Американцам.
- Не понял.
- Как только в 1991 году Косово получило статус автономии, здесь сразу же объявились американцы из частной, армейской организации-инструкторы, Сначала они действовали скрытно и через албанских активистов, но вот в последние годы они уже создали учебный центр на границе с Албанией по подготовке, видимо, диверсантов. Похоже, что намечается провокация и может даже большая война.
- С кем?
- С Югославией. Она, как и Советский Союз им поперек горла. Но чтобы найти повод надо устроить провокацию. Самое удобное- межэтническую резню. Из всех здешних народов удобнее всего для этого использовать албанцев против сербов. Но более надёжно, если использовать не местных жителей, а чужаков, которых не жалко, если их поубивают или захватят в плен и не надо будет отвечать и платить родственникам.
- А если бежать?
- Куда? Ты без документов. Русские, наверняка, уже оповестили полицию Болгарии и Югославии. Можно перейти в Албанию. Но без знания языка поймают еще на границе. У боевиков во всех пограничных сёлах осведомители. И в нашем тоже. Каждый твой шаг будет известен.
- И что? Я буду, вот здесь, сидеть?
-Нет. Я отвечаю за тебя и в пределах нашего села ты можешь передвигаться. Я попробую тебя пристроить, пока за тобой не придут.
- Кто?
- Твои хозяева. Они сейчас будут торговаться и могут за тебя взять большие деньги. Насколько я знаю, русских они еще не поставляли. А это очень ценный товар. Россию будут обкладывать по периметру и рвать частями. Диверсанты, знающие русский язык, молодые и служившие в советской армии, для них находка. Думаю, что неделю-другую тебе придётся пожить у нас. Кстати, какая у тебя есть специальность.
- Электрик…водитель.
- Элетрик? Это уже хорошо. Здесь один албанец собирается строить что-то типа туристической хижины. Как раз, туда надо подвести проводку снаружи. Внутри и установить нужное оборудование. К тому же под его крышей ты будешь вне всяких подозрений. Он говорит по-нашенски и на сербском. Но жить ты будешь у моего хорошего приятеля Муртезана. Он местная достопримечательность нашего края и гордость горан. Он краевед, музыкант и писатель. Вам будет интересно друг с другом. Его очень интересуют люди необычной судьбы и, тем более, болгарина со столь старым говором. Легенда для посторонних у тебя будет такой: я пригласил тебя из македонского городка Гостивар для электротехнических работ. А как ты оказался в Македонии придумай сам.
- Хорошо. Но когда придут за мной «мои хозяева», как бы вы мне посоветовали поступать дальше?
- Я бы поступил так. Во-первых, про тебя будет известно всё и смысла что-либо сочинять нет и особо сопротивляться тоже. Ты принимаешь их условия, но если будет возможность, поторгуйся. Далее ты пройдешь курс обучения, примерно, полгода. Затем будет самое тяжелое, если тебе не удастся каким-либо образом, от этого уклониться. Скорее всего, будет устроена резня и убийства жителей. Причём не важно-сербов или албанцев, но вероятнее- албанцев, потому что из сербов пропаганда уже создала образ угнетателей и душителей во главе с тираном Милошевичем. Как ты вывернешься из этого капкана, я не представляю, но даже участвуя в этой бойне, можно никого не убивать. А если совесть чиста, то и преступления нет. Там будут задействованы уголовники-головорезы, которых сразу же «утилизируют» после операции…
- А вместе с ними и меня…
- Нет. Американцы деньги зря не тратят. Если тебя купят, то будут использовать на территории советских республик, а здесь, может быть и нет.
Во всяком случае, в течении полугода у тебя будет время придумать, как выскочить из плена.
продолжение ниже в комментариях
← Капкан судьбы. Часть 5 Капкан судьбы. Часть 3 →

Комментарии 3