Капкан судьбы. Новелла

Отъезд

Никто Катю не провожал. Она стояла возле билетного тараклийского, так сказать, автовокзала и глазами прощалась со своей улицей, домами, пышной, раскидистой акацией, под которой промелькнуло её, еще советское, детство.
Улица была отсюда видна, как раз, тем участком, где находился родной дом, с потемневшей уже красной черепицей и несколько поникший, словно стесняясь новых, роскошных коттеджей успешных тараклийцев. Когда-то их улица была самой бедной, с низенькими домами, некоторые крытые камышом и проезжей частью: пыльной летом и грязной весной, осенью и часто зимой. Теперь у неё совсем другой вид - вполне городской. Только вот, жизнь из неё исчезла куда-то вместе с ватагами детей.
Катя мысленно отмахнулась от налетевшей печали и, чтобы отвлечься, решила закурить пока мало пассажиров и нет знакомых. Всё, же она учительница…
Чтобы полностью скрыться от любопытных глаз случайных свидетелей, она отошла к деревьям бывшего сквера «М. Серебряк»-последнего островка старого центра, теперь обезображенного пустырем, нелепыми вагончиками на столь же непутёвом базарчике и новостроем из пёстрых магазинчиков, в которые Катя никогда не заходила и поражалась убогим вывескам на румынском и английском языках. В её глазах вся эта рыночная вакханалия и подражательство выглядело приступом массового умопомешательства.
Вдруг Катя осознала, что стоит прямо в той точке скверика, где у них со Стёпой произошло первое свидание. Тогда девятиклассница Катя надумала устроить свидание с известным футболистом. Это было очень старомодное мероприятие, но Катя, начитавшись романов, решила, что так будет красивее.
Но Стёпа Стоянов мало походил на классического кабальеро и даже не приоделся, как положено в таких знаменательных случаях. А про цветы- это, вообще, смешно.
Но, всё же, кабальеро немного был смущен. Он, любимчик тараклийцев, никогда не был обделен вниманием и даже был слегка нахальным и бесцеремонным со всеми, кто играл хуже него в футбол или, вообще, не играл. А на танцах к нему было не подступиться-он всегда был окружён плотным кольцом, беспрестанно хихикающих, девиц.
Катя познакомилась с тараклийской звездой футбола у родственников на чамуре. Этото стройный, черноглазый парень сразу стал своеобразным тамадой, умудряясь поддерживать шуточный разговор со всеми участниками этого общинного ритуала. При этом Стёпа находился на самом, физически трудном, участке трудового фронта – он кидал валки наверх, где подбивали таван-чердачное перекрытие.
И так получилось, что за вечерним, всеобщим столом Катя и Стёпа сидели напротив друг друга, и каждый шуточный экспромт футболиста получал поддержку и развитие именно от востроглазой соседки напротив. Их необычайный, импровизированный КВН получился столь остроумным и веселым, что чамурное застолье едва не превратилось в свадебное! Настолько зардевшаяся Катя и раздухарившийся Стёпа друг другу понравились. А опытные взрослые родственники, соседи и приятели по сельской простодушной привычке стали по своему разумению участвовать в этой забаве, отпуская всякие шуточки и подначивания.
А на другой день был футбольный матч с гагаузами, и Катя впервые появилась на стадионе. Не столько потому, что ей нравился этот вид спорта, сколько посмотреть на Стёпу, с которым они так славно накануне повеселили публику. Где это было видано, чтобы с чамура возвращались под утро ? Вот , наверное, скандалов было семейных немерено. Ну, какая хозяйка поверит не очень пьяному мужу, что он до пяти часов утра был на чамуре ?
Но Стёпа был суперменом. Словно и не было бессонной ночи и огромной физнагрузки накануне.. Он формально играл в защите, но успевал быть везде и в конце концов даже забил гол, сравняв счёт. При этом, как всегда бывает в играх с принципиальными, этническими соперниками по жизни, Стёпа был в центре возникающих стычек и разборок.
Короче. С ним не соскучишься и Катя решила, что он и есть первый герой её романа.

Сигарета давно угасла, а к автовокзалу подъехал большой, стильный автобус на Болгарию. Катя едет в Болгарию получать паспорт, новое гражданство и путёвку в новую жизнь.
Прошлая, сорокалетняя жизнь постепенно подошла к промежуточному финишу и терпеть её уже не было никаких сил. Вообще-то, терпеть можно было, и Катины знакомые женщины терпеливо тянули лямку, приспосабливаясь к новым реалиям. Но Катя уже тянуть не желала. Возможно, потому что она в юности читала романы, а в них герои не сдаются.
Когда в райотделе объявили о нововведениях в организации преподавательской деятельности, она сначала мысленно сказала себе-«хватит», а затем написала заявление об уходе по собственному желанию. Это почти никого не удивило: уже половина учителей так и поступили и разъехались по разным странам.
Последней каплей, точившей камень Катиных сомнений, стал звонок её одноклассницы и подруги с детства, уехавшей в Италию три года назад. Она приглашала Катю к себе в Болонью и договорилась насчёт её трудоустройства домработницей.
От Стёпы никаких вестей не было уже несколько лет. Он пытался в Москву вербовать гастарбайтеров, но не будучи беспредельщиком, он старался быть с рабочими честным. А это никакой прибыли не давало, но зато возникало много разборок с московской шпаной, грабившей рабочих. В одной из таких драк на стройке был скинут с двадцатого этажа в лифтовую шахту один из московских бандитов, и надо было скрываться от российских полицаев. Два года Стёпа не давал о себе никаких известий, а потом через посредников передал привет из Болгарии. Но денег не было. Дочка выросла, родители постарели.
Два сезона летом Катя ездила в Москву на стройку, но тамошний образ жизни, которые вели приезжие мужчина и женщины в рабочих общежитиях, был ей противен. Это полностью расходилось с её представлениями о достойной, человеческой жизни.
Екатерина Ивановна была замечательным учителем математики и её учеников отмечали на всех олимпиадах и они беспроблемно поступали в молдавские, болгарские и российские вузы. Но с некоторых пор Екатерина Ивановна вдруг ощутила душевное раздвоение. Стало непонятно для кого она учит школьников. А они уже устроились и живут в разных странах Европы , Америки и даже этим слегка бравируют при встрече с бывшими, но бедными учителями. Но Катя с её математическим умом никак не могла понять почему они готовят кадры для «развитых, цивилизованных стран», а эти «страны» практически разоряют Молдавию своими демократическими безобразиями.
Автобус приехал с пассажирами из Кишинева и почти свободных мест не было. Когда Катя вошла в салон, глаза у неё разбежались под любопытными взорами и она плюхнулась возле парня, уткнутого в смартфон, который был еще новинкой. Парень чуть скосив глаза, продолжал пялиться в своё чудо электронной техники. Наконец, ему надоело пребывать в виртуальном мире и он разговорился с Катей и сразу по-болгарски. Обычно, в Тараклии с учителями говорят по-русски и значит, этот парень её, видимо, не знает и это уже хорошо.
Катя поддержала разговор, но заметила, что парень, в общем, грамотную речь, вставляет чисто тараклийские, диалектные словечки. Оказывается он студент из Варны, но в Тараклии учился в нижней школе и с каждой минутой он ей всё больше нравился своей простотой общения и у неё сложилось чувство, что говорит со своим младшим братом или сыном. По этой причине она и поделилась целью своей поездки и посетовала, что в Софии никогда не была и едет туда по адресу, который ей дал посредник, оформляющий гражданство.
Неожиданно для Кати, студент, а его звали Алеша, проявил самое горячее желание ей помочь. Он тоже собирался в Софию по делам турагенства, в котором он подрабатывает на каникулах и, если Екатерина Ивановна не возражает, то может поехать в столицу с ним на фирменном микрике, но через два дня. Учительница математики полдороги размышляла над этим предложением и согласилась, уточнив где же она будет ночевать в Варне. Алёша её обрадовал, сообщив, что никаких проблем с ночёвкой не будет. Турагенство арендует коттедж на берегу моря для сотрудников, а Екатерина Ивановна, как бы, родная леля.
Такое удачное начало новой жизни очень воодушевило бывшую учительницу математики, уже не помнящей, когда последний раз она испытывала радостное волнение от перемен.
Всё же, столь бескорыстное сочувствие к её проблеме было для неё несколько подозрительным. Ничего подобного с ней раньше не случалось и на всякий случай она решила быть начеку.

България

Приехали в Варну поздним вечером, а Лёшу встречала целая компания парней и девчат на трёх машинах. Алеша представил Катю, как свою родственницу и поехали куда-то через вечернюю, курортную и праздничную Варну.
- Как у них всё просто, весело и беззаботно,- думала Катя прислушиваясь к шумливой болтовне Алешиных приятелей.
А вот и коттедж - тоже залитый огнями. Везде сидят или прохаживаются люди, голосят дети…красивые, южные деревья, цветы.
Определить Катю в номер Алеше понадобилось ровно пара минут. Он что-то шепнул молоденькой девушке и она тут же выложила ключ с биркой. Алёша потащил Катин чемодан, они поднялись на третий этаж.
- Настанявайте се. Лека ви нощ. Утре ще се ви обадя.
И ушел. Всё так просто. И всё же необычно. И тревожно. Номер был двухместный. Катя вышла на балкон. Из темноты доносился шум прибоя, где-то внизу были слышны звуки музыки, весёлые возгласы.
Катя закурила, пытаясь унять беспричинное волнение и спутанные мысли…ей всё чудилось, что вот, сейчас ворвётся какой-нибудь сантехник и начнёт приставать…
Естественно, Катя почти не спала и встала чуть рассвело, чтобы привести себя в порядок.
Наконец в дверь постучали и это был Алексей.
- Днес имам екскурсия на Калиакра и ви предлагам да се присъедините към групата туристи.
Алеша подсказал, что нужно с собой взять и они сошли вниз, где и сели в уютный микроавтобус с туристами. Целый день они лазили по каменистому мысу с отвесными красноватыми обрывами, сидели на террасе частной фермы, где угощали мидиями. Потом пребывали на пляже, где кроме них никого не было.
Катя и не помнила, когда она была на море. Туристы были, в основном с Украины и по этой причине она чувствовала себя очень свойски и даже позволила поухаживать за собой одному забавному толстячку бухгалтерского вида. Всё же, приятно. В школе мужчин почти не было, а вне школы Катя нигде и не бывала и практически забыла, что она-дама. А тут,на тебе-вспомнила.
Вернулись к коттеджу уже к вечеру, и бухгалтер, сверкая синенькими глазками, тут же пригласил Катю на местную, ресторанную веранду. К тому моменту тараклийская провинциалка достаточно освоилась, чтобы принять приглашение и пообещала прийти через полчаса.
Теперь нужно было как-то выглядеть. Пока она поднималась в номер, мысленно перебрала все наряды. Затем приняла душ, чуток подвела глаза и слегка скользнула по губам помадой. Она и без всякого макияжа была привлекательной брюнеткой с белой кожей и свежими губами.Но самое красивое в Кате были её миндалевидные глаза, из-за которых в институте её принимали за представительницу всех кавказких и азиатских народов и были тайно влюблены школьные парни, отчего у неё на уроках имела место образцовая дисциплина. Одела белую блузку и темно-синию юбку, чуть выше колен, босоножки, в которых она даже никуда не выходила.
Толстячок её ожидал внизу и, увидев, спускающуюся Катю, сначала оторопел, видимо, не узнавая, а потом поспешил навстречу. Бухгалтер был на пол головы ниже свой спутницы, но чувствовалось, что он торжествует. За одним из столов их уже поджидали знакомые, украинские товарищи и вскоре начался, знакомый , советский гуляй: за знакомство, за дружбу народов и за любовь. Затем была музыка и были танцы. Потом двинулись шумной ватагой на берег и там стали распевать народные, хохляцкие и советские, гражданские песни назло всем буржуям.
Вернулись к гостинице уже за полночь. Катин ухажер довёл её до лестницы и благоразумно решил не спешить. Он был опытным охотником.
Катя впервые за десятилетку легла, если не счастливой, то радостной. Если за один день новой жизни, столько приятных мгновений, то что будет дальше?
-Какая же я была дура!- корила себя учительница математики за бесцельно прожитые годы.
Спала она хорошо и даже видела сон: она катается на роликах, а за ней бегал какой-то древнегреческий атлет с лицом знакомого бухгалтера, силился её догнать и угостить мороженным. Но Катя ловко увёртывалась, прямо как чемпионка по фигурному катанию.
Утром, когда Катя уже была готова, в дверь постучали. Катя открывает-на пороге стоял бухгалтер в коротких штанах, в каких ходят дети и в панаме. Толстячок стал густо краснеть:
- Меня послал Алексей. Он занят.
Они двинулись к выходу. Толстячок забавно семенил рядом и на последней ступеньке даже попридержал даму за локоть. Рука его полыхала жаром…День тоже обещал быть жарким.
Но всё закончилось банально. Алёша сообщил, что уже сегодня вечером надо выезжать в Софию и с улыбкой добавил, что её спасло от внимания разбалованных официантов, барменов и директора турагенства турецкого происхождения, статус его родственницы.

Выехали из Варны около полуночи. Ночное шоссе было свободно от потока машин, который с началом туристического сезона заметно разрастался. По словам Алексея болгарские бизнесмены умудрились за десяток лет совершить самое худшее, чтобы погубить туристическую отрасль и фактически отдать её своим прямым конкурентам-грекам и туркам. Алёша учился на третьем курсе Варненского политеха, как раз. на менеджера, подрабатывая летом в турагенстве «Турал». Его работа заключалась в том. Чтобы встречать, провожать, устраивать туристов из разных стран.
Целую ночь, пока ехали до Софии, он непрерывно был на связи и вёл беседы на четырёх языках, а в столице должен был встретить группу гимнасток из Барнаула.
Катя Кочева была отличницей и в школе, и в Тираспольском пединституте. Она неплохо ориентировалась в английском, прилично знала молдавский и даже чуток гагаузский, потому что два первых года, еще в СССР, она поработала в Конгазе. Её учительская деятельность началась, как раз, с той ужасной осени 1990 года, когда из Кишинева выдвинулся караван «волонтёров» для усмирения гагаузов, опередивших молдаван в создании своей государственности. Никогда не вникая в детали текущей политической жизни, хотя и перестроечной, молодая учительница была полностью солидарна со свободолюбивым движением гагаузского населения и ей было очень обидно за поведение начальников из болгарских сёл за невнятно выраженное отношение к националистическим демаршам молдавских политиков. Некоторых из них последних она даже знала по институту. Она была откровенна со своими учениками, чьи отцы неделями не бывали дома, охраняя родные пределы. Катю даже пригласили на Съезд, провозгласивший Гагаузскую республику. Ей так хотелось, чтобы гагаузы и тукане, как они называли бессарабских болгар, всегда были едины и дружны, потому что времена наступали тревожные.
А между тем. Кате очень нравились сельские молдаване-такие чистосердечные и открытые, в отличие от замкнутых соплеменников. Как ни странно, но этим молдаване похожи, как раз, на русских, от которых открещивались сумасшедшие националисты.
Катя несколько раз бывала на молдавских свадьбах в Кодрах и поражалась неиссякаемому веселью этой замечательной народности. У болгар всё получалось как-то излишне делово и ритуально.
Конечно, в студенческих разговорах имела место и полемика по поводу национализма, и Катя даже дружила с одни молдавским национал-патриотом Раду.
Каким-то образом об этом проведал Стёпа, стал приезжать в Тирасполь явно с целью «поговорить» с объявившимся соперником.
Тут Кате вспомнился смешной случай, связанный со Стёпиными наездами. Однажды, в воскресенье. Девочки из её комнаты в общежитии, увидели из окна, как к зданию подъехал знакомый «пирожок», на котором Стёпа работал в энергосетях, и сообщили Кате о дорогом госте. Эта ревизия настолько задела её самолюбие, и она предприняла весьма глупый шаг. Девочки должны были объяснить Стёпе, что Катя куда-то ушла и ничего им не сказала. А Катя ничего умнее придумать не могла, как залезть под свою кровать.
Но расстроенный жених, исполненный жгучими подозрениями, вдруг объявил, что он будет ждать возвращения потенциальной невесты и плюхнулся на кровать, под которой спряталась Катя. Сетка кровати под Стёпой чуть не придавила несчастную провокаторшу. Стёпа упорно сидел и ждал. Катя под кроватью была вынуждена лежать пластом, прижимаясь к холодной стене в течении двух часов, пока девочки не стали разыгрывать спектакль, что им срочно надо переодеваться и куда-то идти на торжество.
Еле-еле они спровадили настырного болгарского Отелло и стали приводить в чувство околевшую Катю.

В перерывах между беседами со своими клиентами, Алексей с Катей говорили об односельчанах. Теперь тараклийцы знакомятся друг с другом при случайных встречах на чужбине или в интернете. Оказалось, что у них есть даже общие родственники, а Лёша хорошо знает Катину дочку-Тоню, которую он однажды провожал с танцев и нарвался на сердитую бабушку, когда они сидели на лавочке возле их дома. Теперь Тоня учится в Кишиневе на зуботехника, но связь поддерживают
Тёмные горы по обе стороны трассы стали заметно выше и плотнее окружать дорогу, а с ранним рассветом предстали загадочными и величественными созданиями природы. Катя уловила себя на мысли о том, какие должны были быть невзгоды у их предков, чтобы покинуть такую красивую родину и переселиться целыми сёлами в невзрачные, голые пустоши «Гетской пустыни». Просто уму непостижимо. Но самое странное, что они-потомки не очень-то и стремятся назад в красивые и прямо экзотичные места Прародины. Чем-то из приколдовала к себе эта буджакская, степная ширь.
Сейчас, конечно, молодежь стала разбегаться по всему миру, но в города и мегаполисы, которые уже везде одинаковы. Что нельзя отнять у бессарабцев- эта драматичную историю, чьи замысловатые, а подчас трагичные сюжеты меняются, как картины из пьесы вселенского автора.
Катя дважды до этого бывала в Болгарии, правда, только на море, и всегда про себя удивлялась, что эта чудесная страна с десятками городов и уютными, живописными селениями, оригинальной архитектурой среди роскошной природы, управляется такими же болгарами, в то время, как в Бессарабии те же болгары даже в своих селениях не вольны и по-прежнему чувствуют себя колонистами.
Показался вход в длинный тоннель и за ним открылась панорама обширной равнины, на которой раскинулась столица Болгарии, окруженная древними горами. Уже въезжая в утренние улицы, Алексей позвонил по адресу, который ему дала Катя, договорился о встрече в паспортном столе с хозяином, прописавшем Катю. Затем она позвонила однокласснице Нине в Болонью. Оказывается самолёт в Милан вылетает назавтра.
Процедура получения паспорта оказалась удивительно простой и недолгой, и даже обыденной. Все же, Болгария намного цивилизованнее, чем советские республики, хоть и критикуемая нещадно местными и зарубежными журналистами.
Просто они не знают, что такое чиновничья волокита, где старая, советская необязательность срослась с демократическо- националистической анархией и некомпетентностью.
Далее Алексей отвёз Катю в аэропорт, где он встречал своих гостей и вместе с этим купили ей билет на Милан. Переночевала Катя вместе с гимнастками и ранним утром отправилась в аэропорт на такси.
И только в аэропорту, в одиночестве. Катя вдруг осознала, что порывает с чем-то привычным, что она уже гражданка иной страны и что впервые едет на чужбину. Болгария для неё никак не чужбина и даже в Варне ей было гораздо уютнее, чем в той же Одессе.
Продолжение следует в комментариях ниже